— Чем вы занимаетесь в обычной жизни? Как складывалась ваша музыкальная карьера и как появилась Neid? Ренато: — Я работаю учителем, преподаю английский язык детям, а еще пою в Neid. Совмещать преподавание с выступлениями получается довольно просто, потому что работаю я утром, а выступаю вечером. Музыкой я начал заниматься еще в подростковом возрасте. Непосредственно Neid появилась примерно восемь лет назад.  В ее состав вошли участники нескольких других групп. В год у нас приходится около 35 туров. В прошлом году мы выступали на Кубе и в Калифорнии. Андреа: — Я рабочий и водитель на заводе по производству бумаги. С Ренато я знаком уже около 20 лет. В группе играю с самого основания. — Насколько мне известно, это не первый ваш тур в Россию. Ренато: — Да, мы здесь уже в третий раз. Мы приезжали в 2010-м, 2013-м и сейчас.   Какие российские города понравились больше всего? Андреа: — Мы дважды были в Москве, по одному разу в Санкт-Петербурге, Ростове, Брянске, Смоленске… Объехали больше двадцати городов. Запомнить каждый довольно непросто, так как каждый день новый город. Из-за ограниченности во времени познакомиться с местами, где приходится выступать, тоже не получается. Нам бы очень хотелось посетить как можно больше городов и более основательно познакомиться с вашей культурой. В этом плане куда лучше быть туристом, чем музыкантом. Но с другой стороны, музыкантом быть удобно – люди обязательно пустят на ночлег и познакомят со своими друзьями. Турист этого лишен. Из того, что запомнилось, очень понравился Санкт-Петербург. Он напоминает большой город-музей XIX века. Очень красивый. — Вам удалось поиграть на одной сцене с большим количеством российских групп. Заметили культурные различия между итальянской и российской хардкор-сценой? Ренато: — Да, мы встречали много групп очень высокого уровня, которым необходимо выходить на мировую сцену. Когда мы выступали в Казани, нам, например, очень понравилась группа Fitcage. В каждом городе нас встречали очень хорошие люди, и никогда не возникало недопонимания. Андреа: — Нередко встречаются группы, качество исполнения которых куда лучше европейского. И очень много хороших барабанщиков. — В современном российском левом движении и соответствующей ей хардкор-сцене заметны некоторые конформистские тенденции и склонность к стереотипам. Заметили ли вы что-то подобное? Как с этим обстоят дела в Италии? Ренато: — Я такого не заметил. В компаниях, где нас «вписывали», все были антифашистами и вполне адекватными ребятами. В Италии хардкор зарождали довольно взрослые люди. Вследствие этого, например, на концертах публика объединяется соответственно своим возрастам и интересам. Условно она делится на стрейтэйджеров (ответвление в хардкор-субкультуре, предполагающее отказ от алкоголя, наркотиков, беспорядочных половых связей — прим. авт.), грубо говоря, гопников, пьющих пиво в сторонке, и крастеров (crust — разновидность хардкор-панка — прим.авт.). Но, несмотря на различия, всегда есть вещи, которые объединяют. Среди них антифашизм, антиавторитаризм и другие вещи подобного толка. — Имеются ли какие-то связи итальянской хардкор-сцены с политическими движениями? Ренато: — У нас сотрудничать с политическими партиями позорно. Исключения существуют только для левых экстремистов. — Давайте теперь о текстах. О чем вы поете? Что хотите донести до публики вашим творчеством? Ренато: — В целом мы лояльно относимся к политической пропаганде, но хотели бы снизить ее влияние на общество, чтобы политики не пудрили людям мозги. На нас повлияли, пожалуй, все политики СССР, особенно после Второй мировой войны. Наша группа очень любит историю этого периода, восторгаемся историческими памятниками. Думаю, события ХХ века значительно повлияли на наше творчество.

Источник