«У меня всё хорошо» В минувшие выходные сотрудники ФСБ задержали в Москве находившегося с лета прошлого года в федеральном розыске экс-мэра Сыктывкара Романа Зенищева. В понедельник он был доставлен в Сыктывкар, где ему было предъявлено обвинение в получении в качестве взятки 10 млн. рублей за совершение в 2007 году незаконных действий, связанных со строительством в поселке Нижний Чов модульной котельной. На следующий день члены Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) Республики Коми, призванной контролировать соблюдение прав человека в местах лишения свободы, попытались увидеть Романа Валерьевича в  следственном изоляторе. О том, что из этого вышло, рассказывает член комиссии Эрнест Мезак. Сотрудник СИЗО, встретивший Алевтину Патрушеву и меня на КПП, прежде всего, ведёт нас в кабинет начальника изолятора Александра Ашаева. Там нас ожидает и Игорь Есев, помощник начальника ГУФСИН России по Коми по вопросам соблюдения прав человека. Администрация изолятора подготовилась к нашему приезду основательно. Мне и Алевтине показывают собственноручно написанную Романом Зенищевым бумагу, в которой он просит оградить его от общения с правозащитниками. Читая в моих глазах недоумение (навряд ли Роман Валерьевич находится сейчас в том состоянии, чтобы вспомнить о существовании правозащитников без подсказки со стороны), Александр Ашаев и Игорь Есев начинают оправдываться. Они говорят, что содержавшийся ранее в СИЗО экс-глава Княжпогостского района Виктор Попов высказал недовольство после того, как в камеру к нему заглянули члены ОНК Коми Игорь Сажин и Николай Дидюк. Поэтому у Романа Валерьевича решили заранее узнать, хочет ли он видеться с общественными контролёрами. Решение Романа Зенищева всё равно кажется мне подозрительным (ничто так не ценится в заключении, как возможность увидеть человека с воли). Я напоминаю тюремщикам, что мы в любом случае имеем право увидеть камеру, где содержится экс-мэр. С этим никто не спорит, и в компании Игоря Есева и сопровождающих от администрации СИЗО мы отправляемся в так называемый «карантин», куда помещаются новоприбывшие арестованные. По пути сотрудники тюремной службы делятся своей информацией. Рассказывают, что Роман Валерьевич жил в Москве, не особо скрываясь от правоохранительных органов. Сейчас же он находится в шоковом состоянии. На момент нашего визита в «карантине» содержался только экс-мэр. В его распоряжении камера для некурящих площадью  14 кв.м, из которых 1,5 кв.м занимает огороженный санузел с раковиной и напольным унитазом. Камера светлая, что вообще выгодно отличает СИЗО Сыктывкара от всех других пенитенциарных учреждений, которые я посещал. Помещение также оснащено электрочайником,  радиоприёмником, а также камерой видеонаблюдения (последние установлены во всех камерах «карантина»). Сам экс-мэр был на допросе у следователя, который проходил на первом этаже штабного корпуса СИЗО. Далее мы уходим проверять камеры женского блока изолятора, по ходу осмотра которого я настаиваю хотя бы на короткой личной встрече с Романом Зенищевым. «Я должен убедиться, что он не избит», – объясняю я Игорю Есеву свою настойчивость. Перед самым нашим уходом появляется новость, что Роман Валерьевич вернулся в камеру после допроса и его можно увидеть. Разговариваю с ним через так называемую «кормушку» в двери. Роман Валерьевич подтверждает, что действительно не хочет общаться с правозащитниками и добавляет плохо узнаваемым голосом: «У меня всё хорошо, у меня всё нормально».  

Источник