Модератором пленарных заседаний V Северного инвестиционного форума, который прошёл неделю назад в Сыктывкаре, был президент Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов. Широкой публике этот человек, возможно, не слишком известен, но в кругах как экспертов, так и людей, принимающих решения, разработки фонда, а равно и выступления самого Симонова пользуются неизменным повышенным вниманием. Поскольку отличаются глубиной, остротой, чёткостью формулировок и свежестью взгляда. Понимая, что такого собеседника в Сыктывкар ещё не скоро занесёт, «Красное знамя» не могло пройти мимо него.   Сирия как коридор для катарского газа — Константин Васильевич, религиозный фактор в сирийской гражданской войне очевиден. Присутствует ли здесь фактор нефтегазовый? — Безусловно. И при более внимательном взгляде он также будет вам достаточно очевиден. Государство Катар ищет пути для экспорта своего газа. Восточный вариант – через Иран, Афганистан и далее на Индию и Китай – не рассматривается: Иран – противник монархий Аравийского полуострова, а в Афганистане сами знаете какая обстановка. Поэтому путь один – на Европу, через Сирию и Турцию. Турция к этому уже готова, а Башар Асад – нет. Вот и всё. А религиозный фактор просто накладывается на это. Более того: я думаю, в перспективе мы вполне можем столкнуться и с концепцией строительства нефтепровода — из Саудовской Аравии в Европу. По одной простой причине: в Соединённых Штатах растёт добыча нефти, и они будут сокращать её закупки у стран Персидского залива. Саудитам потребуется куда-то девать свою нефть. И один из логичных выходов – построить нефтепровод через Сирию и Турцию в Европейский Союз. Катарский газопровод был одним из важнейших факторов идеи вторжения в Сирию. Ну, вначале там попытались использовать классический сценарий смены власти через революцию. Это не получилось. Возник сценарий интервенции. Главными разгоняющими являются Катар и Саудовская Аравия. «Аль-Джазира» с самого начала поливала Россию грязью и «кровавый режим Асада» — ещё до резолюции ООН, когда всё только начиналось. Наверное, Катар мог бы посмотреть в зеркало и обратить внимание, что у них происходит с правами человека. Там абсолютная диктатура, как известно. Но люди не жалуются, потому что это золотая диктатура. — Не говоря уже о Саудовской Аравии. — В Саудовской Аравии то же самое, но только там ещё сложнее, потому что там  несколько миллионов неграждан, которые, собственно, обеспечивают все работы. И это огромный протестный потенциал. В этом плане Саудовская Аравия, поддерживая экспорт революции в ряд стран, не понимает, видимо, что открывает ящик Пандоры в своей стране. Но это другая история. Важно, действительно, что суннитские монархии Персидского залива продвигают проекты трубопроводов через Турцию, но для этого им нужна Сирия как связующее звено между ними и Турцией. Кстати, потому Турция и собирается воевать, что хочет стать крупнейшим транспортным хабом. И для нефти не только Персидского залива, но и Центральной Азии и Каспийского региона. Европа, которая собирается менять Асада, просто не понимает, какую чудовищную проблему она себе создаёт. Потому что она меняет Россию на арабов, причём в самом экстремальном варианте – на радикальных суннитов. И если сейчас Европа имеет проблемы с Украиной – с катарским газопроводом она вместо Украины получает Турцию, а вместо России — Саудовскую Аравию. И это называется «снижение геополитических рисков» и «поиск надёжных партнёров»? Да вы с ума там, что ли, посходили?!  Я в Брюсселе постоянно пытаюсь это объяснить. С одной стороны, вы говорите, что надо поддержать саудитов, надо поддержать суннитов. С другой, когда у вас радикальные исламисты, как это было в Лондоне, убивают уже  офицеров вашей королевской гвардии на улицах, просто тупо режут ножом, заставляют прохожих снимать это на сотовые телефоны, для вас это откровение, что ли? Да вы сами их финансировали. Это будет тот же чистый Талибан, что был воспитан Соединёнными Штатами, а потом всё кончилось 11 сентября. Если бы в Сирии началась военная операция… кстати, она не снята ещё с повестки дня, посмотрим, чем кончится дело… то, конечно, главный вопрос был бы: до какой степени дошёл бы этот конфликт? Потому что в этот конфликт элементарно может ввязаться Иран – на стороне Сирии – как шиитская страна. И если мы получим конфликт по линии Иран – Саудовская Аравия (а отношения между странами крайне скверные), то нас постигнет уже война, которая перекроет Ормузский пролив и фактически парализует весь мировой рынок. От такой катастрофы, безусловно, пострадают все. Но мы видим, что и в американских элитах всё складывается непросто. Россия поступила довольно грамотно, но, конечно, то, что война была отложена, — это не только потому, что Россия вмешалась. Безусловно, в американских элитах есть раздрай. И часть элиты воспользовалась позицией России для того, чтобы войну отложить. Слава Богу, что там есть люди, которые тоже понимают: их втягивают в катастрофу. Потому что когда Америка начинала воевать, это прежде всего приводило к катастрофе для неё самой. Это касается и Вьетнама, и Афганистана, и Ирака, где сейчас гибнет несколько тысяч людей в месяц. Никакого там мира не построено, и страна по-прежнему находится в состоянии гражданской войны. Труба и танки  - Если Украина всё-таки начнёт присоединяться к 3-й части Энергетической Хартии ЕС, какая судьба ждёт такие проекты, как, например, Северный поток, который сильно завязан на то же Бованенковское газовое месторождение? — Северный поток полностью себя оправдал. Он позволил уже сейчас снять нашу транзитную нагрузку на Украину, и уже происходит серьёзное сокращение поставок газа туда. Северный поток – это 55 млрд. кубометров. И европейцы должны быть благодарны нам за то, что мы его реализовали. Почему? Потому что в конце концов от Украины страдали они. Мы теряли деньги, а замерзали европейские страны. Как, например, в январе 2009 года, когда в Софии температура была минус 25, а газа не было. Но Северный поток касается не только Украины. Он пришёл в Германию, а оттуда уже построены газопроводы «Опал» и «Газелия», которые соединили Грайсфальд – место входа Северного потока – с восточноевропейскими странами. Если представить, что Украина снова начнёт дурить – да, мы всё не закроем, конечно, но в 2008 году транзит, без Украины, составлял только 20 млрд. кубов. 55 миллиардов, конечно, нужных Восточной Европе 100 миллиардов не закрывают, но всё-таки могут прийти. Европа же, вместо того чтобы сказать «спасибо», говорит: третий энергопакет предполагает доступ любых производителей газа в трубу. «Газпром» отвечает: «Ребята! Вы понимаете, что в «Опале» другого газа, кроме нашего, не может появиться физически?» — Из Норвегии… — Да не может там появиться норвежский газ. Потому что надо строить трубу. Но это бессмысленно, потому что у Норвегии есть свои каналы поставок. А Европа говорит: нет, по нашим правилам вы должны зарезервировать тупо 50% под альтернативного поставщика. Это же бред. Сейчас складывается парадоксальная ситуация. Если Украина перекроет транзит, я уверен, что первым делом разблокируют «Опал». Получится анекдотическая вещь: наши проекты заработают на полную мощность только тогда, когда Европу ударят по голове, и они поймут: ёлки-палки, надо бы это использовать! Присоединение Украины к 3-му Энергопакету ЕС вообще ничего не изменит. Ну хорошо, они присоединятся. Что предполагает 3-й пакет? Что труба является отдельным бизнесом. И в эту трубу должны иметь доступ все поставщики газа. Труба на Украину идёт через Россию. Итак, Украина вступила. Это означает, что в трубу может войти любой другой газ. А какой другой может войти на российско-украинской границе? — Естественно, имеются в виду туркменский и казахский. — Туркменский? А он не должен Россию преодолеть? Это означает, что Россия должна присоединиться к 3-му Энергопакету? Но, как вы понимаете, это невозможно – на сегодняшний день. Но если Россия не присоединится к 3-му Энергопакету, какой туркменский газ окажется в украинской трубе?! Я вам скажу большее про туркменский газ. Сегодня Россия покупает объёмы в Центральной Азии, платит Туркмении по принципу netback (цена на скважине – прим. ред.), то есть фактически отсчёт идёт от европейской цены. Туркмения получает довольно комфортную цену за свой газ. Но дело-то не в этом. Туркмения сейчас направила свои основные поставки в Китай, и уже он забирает основные объёмы. Поэтому в Туркмении нет такого газа, который она могла бы поставлять в Европу. Так что пока Украина присоединяется к 3-му Энергопакету, мы построим Южный поток, и Украина будет вообще не нужна. Многие говорят: Северный и Южный потоки очень дороги. Да, они очень дороги. Но альтернатива-то какая? Альтернатива – объяснять европейцам, что во всём виноваты украинцы. А они не хотят слушать. У них подход очень простой: вы все козлы там (извините за выражение) – украинцы и русские. Чёрт с вами, мы лучше с Саудовской Аравией будем связываться. Можно, конечно, гордо сказать: ну знаете, раз вы идиоты, мы вам ничего не будем разъяснять. Но это 150 млрд. кубов наших поставок в год. Мы не можем так просто взять и без борьбы этот рынок отдать. Я абсолютно убеждён, что европейцам нужно разъяснять, но для этого мы должны снижать транзитные риски и, конечно, эти проекты реализовывать. Украина же – страна смешная. Ей объясняют: мы построим Южный и Северный потоки – Нет, вы не построите! – Да построим мы! – Нет-нет, этого не будет никогда! Построили Северный поток. Украина говорит: хорошо, но Южный поток вы точно не построите — Да построим мы Южный поток! Вы останетесь без транзита, на бобах. Но вот такая страна: всё равно не готова пускать «Газпром» в трубу. Ну что с этим сделать? Разъясняли и так, и сяк, я сотни раз был в Киеве, объяснял просто на калькуляторе, сколько Украина потеряет. «Газпром» им говорит: отдайте трубу – и мы вам гарантируем внутрироссийскую цену на газ плюс стоимость доставки, то есть где-то 200 долларов за тысячу кубометров. Это двукратное снижение цены на газ! Но даже это на них не действует. А почему? Потому что 20 лет назад у них возник политический миф: отдадим трубу – потеряем страну. И на этом мифе куча спекулянтов, как говорят умные украинские коллеги — » секта свидетелей Трубы». И вот они эту тему развивают: бу-бу-бу, через трубу чуть ли не танки полезут. Наш уголь для Европы — В сегодняшнем докладе про Печорский угольный бассейн отмечалось, что правительство России рассматривает его развитие далеко не в первую очередь. Есть ли здесь китайский фактор? — Конечно. Вообще-то в своё время у правительства идея была какая: уголь из Кузбасса получает дешёвый тариф на железнодорожные перевозки и вытесняет, соответственно, печорский уголь с европейского рынка. Но мы видим, что Кузбасс всё больше переориентируется на Китай и в целом на Тихоокеанский регион, особенно по коксующемуся углю, и здесь, конечно, этот фактор играет роль. Но с другой стороны, мы имеем и другую интересную тенденцию: растёт потребление энергетического угля в самой Европе. Сегодня в Америке его потребление падает, потому что там из-за сланцевой революции фантастическими темпами вырос спрос на газ. И американцы везут уголь в Европу. Вам, вероятно, нужно уже сейчас думать, как вы будете бороться с американским углём на рынке ЕС. Правда, тут очень сложно выявлять долгосрочные тренды. Потому что потребление угля в Европе сначала падало – теперь начало расти. Пока мы реализуем какие-нибудь транспортные проекты, что будет на европейском рынке? Вы прекрасно понимаете, что поставлять печорский уголь в Китай проблематично. «Роснефть» может купить ВР — Я слышал версию, что ВР прикупила «Роснефть», чтобы повысить свою пошатнувшуюся капитализацию после катастрофы в Мексиканском заливе. — Вхождение ВР в арктические проекты позволяло нарастить ресурсы и, соответственно, свою капитализацию. У ВР после Мексиканского залива возникли огромные проблемы, и эта версия, безусловно, имеет право на существование. Тут, видите, интрига заключается в том, что в итоге, как известно, ТНК-ВР была выкуплена «Роснефтью», и теперь ВР является акционером «Роснефти». У самой же ВР проблемы не решены до конца. Она выжила, выкрутилась, но что с ней будет дальше, совершенно непонятно. И многие эксперты считают, что, вполне вероятно, сама ВР будет выкуплена в конечном итоге. — «Роснефтью»? — По крайней мере, такой вариант не исключён. Сейчас это выглядит фантастически, но, тем не менее, такой сценарий тоже имеет право на существование. По крайней мере, некоторые проекты ВР вполне может продать, потому что она ещё не выплатила гигантские штрафы. И мы, если не всю ВР, то, по крайней мере, некоторые её проекты можем выкупить. Например, в Азербайджане у неё есть доли в проектах, которые нас могут интересовать, скажем, в том же Шах-Денизе. Почему бы и нет? Мир довольно динамичен, и то, что казалось нереальным, постепенно реализуется. Ведь та же сделка по ТНК-ВР тоже казалась нереальной, однако произошла. Но вы знаете, чем важна была история с ВР? Она доказала, что иностранные крупные компании всё равно заинтересованы в России, потому что здесь ещё есть ресурсы. Были спекуляции, что Россия больше никому не интересна. Но запасы у нас довольно большие. И Россия, может быть, страна довольно непредсказуемая, но более понятная, чем Африка – Северная или Чёрная, Южная Америка или азиатские государства. Вон, в Аргентине у испанской компании были активы, а её просто выперли пинком под зад. Венесуэлу возьмите. Там просто всех американцев к чёртовой матери разогнали. Или Бразилия. Тоже, казалось бы, модернизирующаяся страна, но посмотрите: бунты, пожары, политические волнения. — У нас Сахалин в истории имеется… — Сахалин в истории имеется. Но вы знаете, там есть один маленький нюанс. «Шелл» получила семь с лишним миллиардов долларов за этот проект. Я понимаю, если бы их выкинули, был бы реализован такой сценарий: Росприроднадзор выкатил претензии – и за штрафы бесплатно изъяли компанию. Именно так было в Аргентине. А «Шеллу» заплатили 7 млрд. долларов, «Шелл» до сих пор является акционером этого проекта, имеет вместе с японцами долю чуть меньше половины, «Газпром» получил только 51%. Пока дружба — Имеются ли, по вашим оперативным сведениям, прямые политические интересы нефтяных и газовых компаний на ныне возвращённых губернаторских выборах? — Этот механизм у нас не совсем раскачался. Пока мы не видим возврата к ситуации 90-х годов, когда губернаторские выборы часто были борьбой каких-то федеральных корпораций, одни пытались поставить одного, другие другого. Пока последние два года губернаторы довольно уверенно выигрывают выборы (выборы в Москве – это исключение, и там дело было, конечно, не в корпорациях). Вариант возобновления борьбы корпораций через губернаторские выборы возможен, но пока скорее компании склонны договариваться с властью и поддерживать её на выборах. И я думаю, в ближайшие 2-3 года этот сценарий будет доминирующим. Хотя, конечно, у них есть свои интересы. Но власть заинтересована в поддержке крупного бизнеса, крупный бизнес заинтересован в том, чтобы региональная власть была нормальной. Поэтому я не думаю, что тут будут какие-то суперинтриги. Тем более, будем откровенны: многие полномочия у региональной власти забрали, и основные вопросы решаются в Москве. — Тот же «ключ», например*. — Забрали «ключ». Забрали пятипроцентную долю в налоге на добычу полезных ископаемых. Возьмите Требса и Титова – лицензию отбирали же не местные. Если мы говорим о крупных компаниях – ну что им на местах? В  этом и был процесс вертикализации власти, когда все полномочия ушли в Москву. Придут ли они назад в регионы? Нужно подождать.

Источник