Вопрос (как переведено): Благодарю вас, господин президент. Грег Валче, бывший член Конгресса США, а сейчас партнер в юридической фирме. Меня беспокоит ухудшающееся качество взаимоотношений между США и Россией. Это такой ведущий вопрос в нашей предвыборной президентской кампании. Мне кажется, что бизнес и в России, и в США чувствует себя лучше, когда отношения между нашими странами сильнее. Поэтому мне было бы интересно узнать ваше мнение о том, какова природа наших двусторонних отношений, как они будут развиваться и какие шаги, как вы думаете, необходимо предпринять, чтобы усилить наши отношения, особенно в интересах снятия санкций, связанных с вопросом Украины. Какие барьеры вы видите на пути реализации Минских соглашений и когда, как вы думаете, будут реализованы Минские соглашения полностью? В. Путин: Мы тоже озабочены ухудшением российско-американских отношений. Это не наш выбор. Мы к этому никогда не стремились. Наоборот, мы хотим иметь дружеские отношения с такой огромной и великой страной, с ведущей экономикой мира, как американская экономика. Вы сейчас упомянули о кризисе на Украине. Но это же не мы довели до государственного переворота на Украине. Разве мы это сделали? Нет. Особо наши американские партнеры и не скрывают, что в значительной степени они стояли за этим, финансировали радикальную оппозицию, довели до неконституционного способа смены власти, хотя можно было сделать совсем по?другому. Бывший президент Янукович все требования подписал и готов был провести досрочные выборы. Вместо этого способствовали госперевороту. Зачем? А когда мы вынуждены, хочу подчеркнуть это, вынуждены были защищать русскоязычное население на Донбассе, вынуждены были отреагировать на стремление людей, живущих в Крыму, вернуться в состав Российской Федерации, тут же начали раскручивать новый маховик антироссийской политики и введение санкций. Вы сейчас сказали про Минские соглашения. Но не мы же их саботируем, невыполнение Минских соглашений. Я уже сто раз сказал: мы же не можем за сегодняшние киевские власти внести изменения в конституцию, что является ключевым фактором. Не можем за киевские власти имплементировать уже принятый радой закон об особом статусе управления на Донбассе. Он же не реализуется до сих пор. Хотя написано было в Минских соглашениях: в самые кратчайшие сроки нужно было это сделать. Я же не могу подписать за президента Украины принятый радой закон об амнистии, я же не могу этого сделать. Они все время ссылаются на то, что этого всего нельзя сделать, поскольку в зоне конфликта на Донбассе перестрелки идут. 9 сентября, по?моему, ополчение Донбасса в одностороннем, хочу сказать, порядке заявило о том, что они даже отвечать не будут на обстрелы со стороны украинских вооруженных сил. Ну и что? Нам все время говорили, что за этим сразу последуют какие?то действия в политической сфере. Ничего не происходит. Даже прямых контактов между представителями Донбасса и официальными киевскими властями нет до сих пор. Поэтому, если кто?то действительно хочет выполнения этих соглашений, нужно влиять на все стороны этого конфликта, прежде всего в данном случае на киевские власти. Что мешает это сделать? Не понимаю. Без выхода на политические договоренности ничего не будет продвигаться. Это первое. Теперь в глобальном плане. Знаете, с действующей администрацией очень сложно вести диалог. Вы бывший конгрессмен, я не знаю, всегда ли так было, но диалога практически нет. Он как выглядит? Администрация формулирует, что ей нужно, а потом настаивает на том, чтобы это было исполнено. Это не диалог, это диктат какой?то. И так почти по каждому вопросу. Мы?то готовы к диалогу, но диалог – это поиск компромиссов. Теперь я отвечу на главное. Что нужно сделать для того, чтобы ситуация нормализовалась? Нужно вести себя по?партнерски и учитывать интересы друг друга. Мы к этому готовы.

Источник