Усилиями правоохранительных органов белорусская экономика в последнее время стала настолько криминализирована, что все усилия правительства по привлечению в страну инвестиций сводятся на нет. Который год Беларусь упорно бьется за высокое место в рейтинге «Doing business». Медленно, но стране удается идти по наклонной плоскости вверх. Уже добились мирового лидерства по простоте регистрации компании, некоторым другим параметрам. Даже налоговое законодательство стало более привлекательным в глазах международных экспертов. Но все «плюсы» перечеркивает очень важный для любого бизнесмена пункт – «обеспечение сохранности собственности». Этот фактор способен перечеркнуть все высокие места по другим позициям. Какой прок от самой совершенной фискальной системы, когда имущество могут просто взять и отобрать, а если по научному – конфисковать, национализировать. Синонимов много, но суть одна. О проблеме гарантий инвесторам в неприкосновенности их активов много говорили на 7-ом Белорусском инвестиционном форуме. Если не со сцены, то в кулуарах. Правда, председатель Ассоциации Европейского бизнеса Андрей Мицкевич метко подметил: возможно, в республике и существуют судебные дела, решения по которым вынесены в пользу бизнесменов, но положительная информация не доходит до широкой общественности. В некоторой степени маститый предприниматель прав. Например, имя известного бизнесмена в сфере энергетики, генерального директора СП ЗАО «ИИП Евроэнерго» Игоря Павлиша не сходило с газетных полос после задержания. Первоначально его обвиняли в создании преступной организации плюс многих других уголовных грехах. Если подозрения оправдались, то в историю Игорь Павлиш вошел бы как отец-основатель отечественной мафии. Но в ходе судебного разбирательства по одним эпизодам обвинения были сняты полностью, по другим – претерпели кардинальное изменение квалификации с «долгосрочных» коррупционных статей до весьма пространной формулировки «причинение вреда без признаков хищения». Сейчас дело отправлено на пересмотр: слишком много натяжек в нем выявили более высокие судебные инстанции. «Взгляд изнутри» на правовую систему, со всеми ее достижениями Игорь Павлиш рассказал в интервью. — Игорь, ведь до задержания ты был достаточно известным бизнесменом, заключал контракты с крупными предприятиями, особых нареканий по исполнению обязательств не возникало. Подозреваю, что все договора и другие документы проходили через квалифицированный юридический анализ. Как же появилось уголовное дело, когда все контракты «ИИП Евроэнерго» были составлены и оформлены без нарушения законодательство. Ведь в свое время компанию проверяли и сотрудники Комитета Государственного контроля, и прокуратуры. — В этом и кроется противоречие нашей правовой системы. Современная экономические и финансовые механизмы достаточно сложные и многогранные. Для людей без профильного образования, соответствующей подготовки и опыта практической работы некоторые действия, совершенно легальные с точки зрения законодательства и распространенные в мировой практике, могут показаться преступными. Нередко же оперативной разработкой бизнесменов занимаются честные сотрудники, но по роду своей деятельности являющиеся больше криминалистами, далекие от знания экономических тонкостей и их правового поля. Отсюда и возникают коллизии и, нередко, непонимание между предпринимателями и представителями правоохранительной системы. Ведь ведущие белорусские компании уже давно ушли от банальных коммерческих схем «купил-продал». Между субъектами хозяйствования складываются более сложные договорные отношения, которые для некоторых кажутся слишком запутанными, хитрыми, нелегитимными. В такой оборот попала и наша компания «ИИП Евроэнерго». Насколько я понимаю, в поле зрения правоохранительной системы возглавляемая мной фирма попала после поверхностного анализа поставок энергетического оборудования как непосредственной «ИИП Евроэнерго», так и зарубежными компаниями, с которыми были заключены договора о партнерских отношениях. Оперативники попросту сравнили цены оборудования, по которым оно приобреталось и его стоимость, по которым реализовывалось субъектам хозяйствования белорусской энергетической системы. Действительно, получалась огромная разница. Однако никто не считал стоимоcть денег, привлекаемых компанией для финансирования производства и предоставления рассрочек покупателю — предприятиям белоруской энергосистемы. При ставке рефинансирования около 30% стоимость средств за год составляет более 40-50% , и это только производство, которое длится год. Плюс — год отсрочка по оплате: вот и получается разница в ценах. Из этого сделали вывод, что моя фирма незаконно наживалась на этих поставках. Уже в ходе следствия и судебного разбирательства были проведены экспертизы контрольно-ревизионного управления Министерства финансов, которое дало заключения: законодательство о ценообразовании поставщики оборудования не нарушали. В материалах дела имеется акт проверки, проеденной генеральной прокуратурой ценообразования ЗАО » Евроэнерго». В резолютивной части этого документа указано «нарушений ценообразования в деятельности Евроэнерго не установлено». И тем не менее та же прокуратура, сама же не обнаружив никаких нарушений законодательства, подписывает обвинительное заключение для передачи дела в суд. Почему же такая большая разница между ценой завода изготовителя и ценой поставки? Прежде чем привести примеры, скажу что цена, это сомнительное мерило для оценки правильности и целесообразности приобретения определенных вещей, услуг, которые, по сути, являются не предметом потребления, но средством производства. Европа и мир в целом осознали разницу цены и результата приложения труда — экономическим эффектом от внедрения оборудования, услуг, участвующих в формировании добавленной стоимости. Что есть цена? Это мерило стоимости. Высокое по цене оборудование имеет определенные и качественные отличия, либо с ним вместе предоставляется некий специальный финансовый сервис. Поясню на простом примере: согласно данным статистики средние наценки в магазинах составляют 20-30%, а рентабельность розничной торговли всего 3-5%. И нет никакого парадокса. Ведь не вся маржа идет в копилку чистого дохода, существует еще длинный перечень самых разнообразных расходов: содержание магазина, зарплата продавцам и грузчикам, обеспечение функционирования склада, транспортные расходы… Эти издержки и съедают большую часть «большой наценки», поэтому и прибыль оказывается в 8-10 раз ниже. Поставка сложного энергетического оборудования тоже очень затратное дело: необходимо техническое, юридическое сопровождение сделки, высокие транспортные издержки, затраты на финансирование изготовления агрегатов. Ведь продукция эта, фактически, не серийная, делается под заказ, причем завод требует предоплаты. Учитывая суммы контрактов, она зачастую составляет миллионы долларов. Практически ни одна, даже крупная международная компания, не стремится самостоятельно финансировать такие проекты, приходится прибегать к услугам банков, которые средства ссужают под достаточно высокий процент или предоставляют гарантии, но тоже не бесплатно. Словом, если сложить все расходы, то поставщику остается совершенно немного от этой фантастической маржи. Кроме того, цена на сложное оборудование не является константой, она может варьироваться в очень широких пределах. Сегодня она может быть одной, а завтра на международных биржах вырастут цены на сырьевые ресурсы и стоимость заказа сразу может значительно вырасти. Да и на сумму контракта влияет очень много факторов. Фактически, ценообразование каждой сделки очень уникально, зависит от множества нюансов: загрузки мощностей предприятия-производителя, рыночным спросом на его продукцию, историей взаимоотношений с покупателем, объемом предоплаты, времени отсрочки платежа… Это как в магазине бытовой техники: новая модель, которую только начали выпускать и еще не успели произвести в больших количествах, стоит дороже предыдущего поколения иногда в 1,5 раза, хотя по функциональности и техническим качествам немногим отличается от более старых модификаций. Если товар приобретаете за наличные — одна цена, если в рассрочку – совершенно другая. Разве это мошенничество? Разница в стоимости товара объясняется объективными экономическими расчетами исходя из условий покупки. Но почему-то когда речь заходит о поставках оборудования, далеко не все соглашаются с таким подходом, который надежно прижился в розничной торговле. — Но вас и ваших партнеров обвиняли, что некоторое оборудование закупалось заранее, еще до оглашения результатов тендера или появления заявки на бирже. Если агрегаты для энергетики настолько уникальны, как удавалось сыграть на опережение? — А что в этом криминального? Последние 3-4 года Европа буквально завалена самым разнообразным оборудованием: и новым, и бывшем в употреблении. Во время финансового кризиса в 2008 году металлообрабатывающие станки, которые еще недавно стоили 300-400 тысяч евро продавались по 100-200 тысяч. Просто на них не было спроса. Но, спустя несколько месяцев, они снова значительно подорожали. Компании-дилеры, которые рискнули и в период падения продаж вложили свободные средства в оборудование под будущий спрос, оказались в выигрыше. Кстати, и маржа между покупкой и продажей товара оказалась значительно выше стандартной. Ведь многие рынки подвержены цикличности и сезонности. Осенью картошка стоит 20 центов за килограмм, а ближе к весне цена может и до 50-60 центов подняться. Все зависит от стоимости других продуктов питания, потребностей в ней рынка, достаточности складских помещений для хранения. Это самый простой пример, колебания цены тут косвенно заложено самой природой. Но, например, рынок грузоперевозок испытывает спад каждые 4 года. Причем независимо от состояния дел в целом в экономике. Никто объяснить это явление не может, тем не менее, можно уверенно говорить, когда произойдет снижение спроса на седельные тягачи, покрышки и другие расходники. При всей уникальности оборудования для большой энергетики, спрос на него не является совершенно спонтанным. Ведь принимаются программы модернизации, которые вывешиваются в открытом доступе на официальных сайтах органов государственного управления, существуют конкретные сроки ремонтов и текущей замены узлов и агрегатов. Используя современные маркетинговые технологии спрос можно просчитать. Компания «ИИП Евроэнерго» занималась такими исследованиями. В том числе, и по заказу компаний эстонской «EuroflexEngineeringBaltOU» и «РусЕврофлекс». Кстати, у всех трех фирм есть общий соучредитель, гражданин Польши Лешек Врона. Изначально Лешек Врона был заинтересован в укреплении позиций своих компаний на белорусском рынке. Поэтому способствовал, в том числе, и через «ИИП Евроэнерго» внедрению современных маркетинговых технологий и систем планирования в области энергетики. Никто из чиновников не предоставлял нам конфиденциальной информации, под наше оборудование не писались специально технические задания. Наша компания анализировала информацию из открытых источников и, основываясь на результатах исследования, прогнозировала потребности белорусской энергетической системы в том или ином оборудовании. «Евроэнерго» в основном участвовала в тендерах по поставкам оборудования для плановых ремонтов или модернизации определенных узлов электростанций. Поэтому технические характеристики и некоторые параметры таких агрегатов определяются конструктивными особенностями электростанции. Их без труда могут просчитать квалифицированные технические специалисты, очень сильный состав которых трудился в «ИИП Евроэнерго». Действует правило: ложка хороша к обеду. И выигрывает тот производитель или поставщик, который предложит свой товар в нужное время и определенному покупателю. Кажется все до нереальности сложно? Давайте опять приведу пример из жизни. Если вы купили автомобиль определенной марки и модели, с конкретным пробегом, то можно сразу сказать: каждые 10 тысяч километров вам придется менять моторное масло, каждые 20 тысяч – тормозные колодки, 40 тысяч – «слабые» детали подвески, через 60 тысяч – ремень ГРМ. Через сколько месяцев «натикает» пробег, который легко вычисляется исходя из интенсивности езды. Поэтому с большой долей вероятности можно подготовить комплекты запасных частей. Кстати, немало автовладельцев запчасти для текущего ремонта приобретают заранее. Точно также и в энергетической системе: узлы и агрегаты имеют конкретные сроки технического обслуживания, эксплуатации, коэффициенты износа. Конечно, время покупки тех или иных деталей или агрегатов можно определить только весьма приблизительно. Однако даже приблизительные сроки дают возможность реализовывать потенциальному поставщику технологию долгосрочного планирования, заранее, иногда, за несколько месяцев, при благоприятной конъюнктуре цен у завода-производителя закупать себе «на склад» потенциально необходимое оборудование, а реализовывать его покупателю, когда у него возникнет в этом потребность. Естественно, реализовывать уже по текущей стоимости, исходя из ситуации на рынке. Наша маркетинговая стратегия и разработанная технология прогнозирования отлично зарекомендовала себя на практике, хотя и являлась достаточно рискованной. Далеко не все оборудование оказывалось востребованным в предполагаемые нами сроки, некоторые тендерные торги выигрывали другие компании. Тогда приходилось «разгружать склад» даже иногда в убыток. Но в целом наши подходы повышали качество обслуживания клиентов, сокращали сроки поставок, что немаловажно при реализации проектов. — По данным обвинения вы имели много контактов с представителями Министерства энергетики… — Я этого и не отрицаю, что был знаком со многими ключевыми чиновниками из этого ведомства. Но коррупционные связи доказаны не были. «ИИП Евроэнерго» ставило перед собой амбициозные цели, на момент моего задержания компания входила в десятку ведущих поставщиков энергетического оборудования на белорусский рынок. Естественно, стремиться в лидеры и быть затворником – выглядит нелогично. Являясь публичной личностью, мне приходилось ежедневно общаться с различными людьми, в том числе, и сотрудниками и руководителями Министерства энергетики: на выставках, презентациях, других мероприятиях. Это были сугубо официальные контакты крупного участника рынка энергетического оборудования и представителей профильного ведомства. Когда «ИИП Евроэнерго» достигла определенных успехов, компания пыталась внедрить западный опыт создания частно-государственного партнерства, про которое сейчас много говорят. Исходя из своего опыта, компетенций, анализа рынка энергетического оборудования не только Беларуси, но и за рубежом, мы вносили в установленном порядке в Министерство энергетики свои предложения по возможным усовершенствованиям правовой базы, оптимизации некоторых процессов. В некоторых случаях компания отсылала в министерство официальные письма с просьбой разъяснить те или иные спорные вопросы законодательства. Словом, это была обычная работа. Ни с кем из руководителей отечественной энергетической системы у меня не сложилось личных отношений. Да я к этому не стремился: такая дружба могла породить массу необоснованных домыслов. Хотя реально чиновники не способны оказать содействие в решении коммерческих вопросов. По крайней мере, они не могут влиять на заключение договоров, по которым осуществляла поставки оборудования «ИИП Евроэнерго». Миниcтерство выступает регулятором, а вся конкретика решается на уровне субъектов хозяйствования: определяются сроки и объемы закупок, разрабатываются технические требования, проводятся тендеры или заявка выставляется на бирже… Все же великолепно понимают: решение о крупных контактах принимается не каким-то человеком в единственном лице: многое происходит публично. Собирается тендерная комиссия, контракты и предложения оцениваются специалистами, периодически правомерность госзакупок проверяется контролирующими органами. Практически все злоупотребления сразу видны и пресекаются. Поэтому через 3-5 лет после осуществления поставки, когда оборудование давно и нормально работает говорить, что контракт кто-то пролоббировал наверху, необходимы достаточно веские основания. В моем же деле, фактически, нет прямых свидетельских показаний, которые подтверждали совершение мною преступления. Только показания, данные под давлением следствия, когда у свидетеля, с его слов в зале суда, была альтернатива или дать показания требуемые следователем, или приобрести статус подозреваемого и отправиться в камеру. С чиновниками министерства энергетики приходилось сталкиваться на различных официальных мероприятиях, выставках, на которых «ИИП Евроэнерго» выставляла свой стенд и проводило презентации. Наша компания выступала инициатором внесения некоторых изменений в законодательство, развитие инфраструктуры, совершенствование взаимодействия науки и реального сектора в энергетической области. Ничего даже приблизительно предосудительного в наших идеях не было, на Западе это называют государственно-частным партнерством и в таких инициативах частных компаний никто не видит и тени коррупции. — Тем не менее, суд первой инстанции вынес обвинительный приговор. Хотя и с достаточно мягкой формулировкой. Да и тебе пришлось просидеть в тюрьме во время следствия и слушания твоего дела почти 4 года… — В этом и проблема нашей правоохранительной системы. Получилось, что все мои страшные коррупционные обвинения развалились, как карточный домик. Фактически, мне вменили в вину только причинение вреда ряду государственных предприятий по неосторожности. Хотя все проверки и КРУ Министерства финансов, и прокуратуры и несколько заключений экспертиз, которые свидетельствуют: ущерб предприятия не понесли. Фактически, это уже чисто хозяйственное дело, которое, по каким-то причинам, перевели в плоскость уголовного законодательства. Наверное, чтобы оправдать мое содержание в СИЗО, когда стало очевидным: никаких преступлений я не совершал. Конечно, четыре года в камере не проходят бесследно. Сейчас мое дело отправлено на перерассмотрение, я хочу добиться снятия с меня полностью всех обвинений. Полагаю: если бы бизнесменов не арестовывали бы по таким чисто экономическим делам, давали бы возможность объяснить ситуацию, шире бы привлекали специалистов из Высшего хозяйственного суда, экспертов, то многих бы печальных правовых случайностей удавалось бы избежать. По крайней мере, необходимо очень аккуратно выбирать для подозреваемых по экономическим делам меру пресечения. Чтобы потом не искать оправдания содержания под стражей. — Тем не менее, сегодня на твоем имуществе, а также имуществе ряда компаний, которые в том или ином качестве фигурируют в уголовном деле, наложен арест. Хотя даже в нынче отмененном приговоре суда первой инстанции нет и намека на конфискацию? — Этот юридический казус понять достаточно сложно. Наши требования по снятию ареста с имущества судом пока не удовлетворены. Хотя если есть документы, которые подтверждают, что государственные энергетические компании не понесли ущерба, то совершенно не понятно, что тогда должны им возмещать. Кроме того, судом было установлено, что никакого отношения к руководству фирм «Русеврофлекс» и «EuroflexEngineeringBaltOU» я не имел, их не контролировал, не влиял на принятие решений их директорами, поэтому непонятно, почему их имущество также остается арестованным. Ведь против этих компаний нет ни возбужденных уголовных дел, не подавалось исков в рамках гражданского или хозяйственного законодательства. Тем не менее, счета этих компаний уже больше 4 лет арестованы, они не могут вести нормальную работу, выплачивать людям зарплату. Да и почему мое имущество арестовано, тоже не совсем понятно. Фактически, «заморозка» счетов полностью парализовала мой бизнес, деятельность фирмы остановлена. Неужели необходимо так поступать, если имеется некий хозяйственный спор? Ведь никто не подумал, что другие компании несут колоссальные убытки. Хотя еще раз повторюсь: несколько экспертиз показали, что законодательство по ценообразования при поставках оборудования не нарушалось. Если вы заметили ошибку в тексте новости, пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter

Источник