Студент СыктГУ издал литературный сборник, в который вошли 63 работы по 21 в разных жанрах В четверг, 25 июня, в Юношеской библиотеке Республики Коми пройдет презентация сборника «21″ молодого журналиста Алексея Сухарова, только-только получившего диплом в Сыктывкарском госуниверситете. «21″ — это сборник из 21 эссе, 21 рассказа и 21 стихотворения, написанные автором, соответственно, до 21 года. Выразительная серия этюдов о взрослении, разочаровании, страхах, отвращении и любви, как треснувшее на множество кусочков зеркало, отражает путь становления автора как журналиста и как писателя.   — Ряд публикаций в нескольких сыктывкарских СМИ, репутация положительного во всех отношениях юноши в Институте гуманитарных наук СГУ — вот и все, что о тебе известно неширокой публике. Публика же широкая не знает о тебе ничего. Поэтому для начала я попрошу тебя немного рассказать о себе и о том, что подтолкнуло тебя вступить на скользкий путь литературы. — Родился я в поселке Боровой, что в 70 километрах к югу от города Ухты. После 18 лет поступил в Сыктывкарский государственный университет. Поступил на журналистский факультет по одной простой причине: в 17 лет я начал писать рецензии на различного рода музыкальные альбомы, которые публиковал на тематических форумах и получал неплохие отзывы. В тот момент как раз было время ЕГЭ, и все сложилось очень удачно. Учился полгода в Швеции. Пару раз участвовал в журналистских конкурсах, в одном из них даже был дипломантом -  на премии гражданской журналистики имени Хантера С. Томпсона. Если касаться литературного творчества, то первое мое стихотворение было написано, когда мне было лет 9-10. Подтолкнула меня к этому моя учительница, предложившая написать стихотворения для регионального литературного конкурса. А я учился всегда хорошо, неплохо складывались отношения с русским языком и литературой. Я решил поучаствовать. Написал пару стихотворений, первое из которых было откровенно неудачным. Второе — как сейчас помню — называлось «Лето в лесу». Оба эти стихотворения были отправлены на конкурс. И таким образом состоялась моя первая публикация. Хоть убей не помню, как назывался этот сборник, что-то вроде «Юных поэтов». С тех пор я в этом плане загорелся. Я писал все что ни попадя, главное чтоб рифма была. Естественно, ничего хорошего из этого не вышло, я быстро разочаровался, и больше меня ни в каких сборниках не печатали, хоть я и отправлял. В это же время у меня происходят первые опыты с прозой: пытался писать какую-то фигню типа фэнтези и даже исторического романа. Все это было глупо, эдакие метания юности. Об этом периоде я предпочитаю не вспоминать. Моментом, после которого я решил забросить литературное творчество, была первая любовь. Тогда я — семиклассник маленький, забитый ужасно — влюбился в одиннадцатиклассницу. Само собой, не взаимно. Это меня так ударило, мне пришла в голову мысль как-то это увековечить в самом себе. Я сел писать. Вышел не то рассказ, не то повесть. Процесс этот занял у меня месяца четыре. Я описал там мир будущего, где люди изменяют свою генную структуру и вводят в нее ДНК птиц. Ну и само собой там были парень и девушка с разными геномами. Вышло довольно неплохо. Но все-таки после этого я забросил писательство. Затем в университете я писал рецензии, репортажи и все в таком духе. И в какой-то момент, примерно летом 2013 года, и снова из-за любви, я начал писать стихи. Мне было противно это дело, но сопротивляться порывам я не мог. Позже решил попробовать себя в публицистическом жанре, опубликовал свои эссе на сайте «Красного знамени», снова получил неплохие отзывы. И решил: почему бы не продолжить? Было несколько экспериментальных идей, но руки не доходили. Однажды ночью мне пришла в голову идея, как все это реализовать и почему все это должно называться именно так. С того момента я уже начал работать над книгой более или менее активно, но основательно я сел за нее только в августе прошлого года. У меня была готова половина опубликованных стихотворений, половина эссе. Все остальное я начал писать в августе и закончил в мае этого года.  - Знакомство с другой страной и культурой оставило какой-то отпечаток на твоем творчестве?  - Швеции я благодарен за то, что начал наиболее активно работать над сборником. Эта страна очень побуждает к творчеству. Там у тебя все есть, в социальном плане ты всем обеспечен, много свободного времени, и единственное, о чем ты думаешь, это что бы такого сделать, чтобы самоутвердиться. На мое мировосприятие повлиял университетский курс англоязычной литературы. В ней я многое познал в плане литературного анализа. У нас были хорошие учителя, которые объективно подавали современную литературу, которую можно было интерпретировать совершенно по-разному. Я считаю, что в плане моего постмодернистского сознания это мне помогло и сильно повлияло на мою прозу. — А как после поездки изменилось твое восприятие России? Возможна ли подобная творческая утопия у нас? — Как я уже говорил, у людей там все есть, и у них есть возможности, чтобы в чем-то себя искать, в творчестве в том числе. Многое для этого делается, и правительство это активно поддерживает. Касаемо той же музыки. Я читал статью, где описывалось, как после всемирного успеха группы ABBA шведское правительство начало поддерживать музыку в стране. У них такой подход: вместо борьбы с молодежным бродяжничеством и наркоманией они сделали бесплатное музыкальное образование, накупили кучу инструментов, оборудовали студии. Не вспомню, какой именно министр там говорил, что неважно, насколько эта музыка будет ужасна, главное — что они будут этим заниматься. У нас на это дело деньги жалеют. И в нашей стране необходимо именно изменить сознание в пользу того, чтобы избавить людей от постоянных переживаний о зарплате, налогах и прочих насущных вещах. И они начнут что-то делать, начнут творить. Все знают, что быть писателем у нас невыгодно, что журналистом быть невыгодно. Поэтому все идут в нефтяную промышленность, в какие-то сугубо физические вещи, которые могут продаваться, и совершенно не думают о таких вещах, как престиж страны на международном уровне. Швеция в 70-е годы была типичной аграрной страной. Совершенно нормальным было насилие над женщинами в обществе. Но правительство за это взялось и показало наглядный пример того, как оно может изменить жизнь людей, если захочет, если в правительстве будут сидеть правильные люди. — А не кажется ли тебе, что российский менталитет, народ, жаждущий властной руки и все делающий из-под палки, подобный подход не примет? — Есть такой риск, но опять же 40 лет назад Швеция ничем не отличалась от России. То, что там сделали, по сути был один большой эксперимент над людьми. И их менталитет изменили. Возможно, дело в людях, что они сами хотели измениться. Возможно, это правительство насадило. Тем не менее, я считаю, что стоит попробовать. Не факт, что все изменится. Но почему бы не дать людям свободу и посмотреть, что получится? Почему бы не сделать понятие свободы авторитарным? Каждый день из каждого телевизора говорить людям: «Вы свободны». Из-под палки каждому внушать, что он свободен. — А как никому неизвестный Алексей Сухаров, учащийся на журфаке, вдруг издал книгу? Был ли у тебя спонсор? Как нашел издателя? — У меня такая позиция: сначала — дело, потом оплата. Я до середины мая, то есть до конца написания книги, понятия не имел, как все издам. И у меня был большой риск отправить все эти произведения в стол. Как только закончил, я начал мониторить издательскую сферу в Сыктывкаре, вышел на несколько агентств, которые бы могли мне в этом помочь. Мой выбор пал на типографию нашего университета. Но не потому, что я его студент. Тут дело в деньгах. Остальные типографии уж очень заламывали цену.  В то же время в типографии нашего университета расценки были более чем либеральные. 25 тысяч за 180 экземпляров — на мой взгляд достаточно дешево. Еще один момент — книга не подвергалась совершенно никакой цензуре и вышла в том самом первозданном виде. — А как думаешь, в чем причина того, что местные авторы не особенно активны, а об издаваемых книгах известно довольно мало? — Если судить по моему опыту, в Коми достаточно дорого печататься. Что удивительно, потому что у нас лесной край. По крайней мере, с дешевой бумагой проблем быть не должно. Тем не менее, в том же Кирове, Архангельске, даже Санкт-Петербурге это намного дешевле. Но вся эта выгода сводится к нулю, потому что за книгами придется ехать и забирать самому. Тем более, если не один раз. Вторая причина — неизвестно, будут ли опубликованные книги читать. Высказывается мнение, что у нас кризис не только в журналистике, но и в литературе. И возможно, отчасти это связано с политикой властей. Сейчас идет Год литературы, а активности никакой и не видно. Конечно, не было надежды на то, что все сразу побегут книжки читать. Но процесс идет. Те же самые библиотеки подогревают интерес, работая по принципу антикафе, то есть связывают литературу с сериалами, видеоиграми, какими-то презентациями. И возможно, они делают правильно, но процесс этот пока новый, и отследить динамику, хорошо это или нет, пока трудно. Если говорить о молодых людях, то тут во многом проблема молодежной политики государства. Сложно добиться от нации того, чтобы она читала, когда у нас в школе всего два часа литературы в неделю. Идет активный отход от гуманитарного образования в стране, и, возможно, от этого литература находится в застойном положении сейчас. Авторы сейчас сами пытаются что-то делать несмотря ни на что, но их с каждым годом становится все меньше и меньше. Зачем читать, когда у нас есть интернет, есть видеоигры, есть телевизор, есть спайсы? По-моему, заставить молодежь читать очень легко. Молодые люди теряют интерес к литературе, когда у них начинается переходный возраст, когда играют гормоны.  Я думаю, надо выбивать клин клином. Надо молодежи давать знания, чтобы они о сексе, наркотиках и прочем узнавали не на улицах и собственном опыте, а чтобы об этом читали. Почему нельзя ввести в школьный курс литературы тех же самых французских либертинов? Я не говорю, что обязательно брать де Сада и обязательно «120 дней Содома». У него есть куда менее отвратительные книжки. И почему бы не показать молодежи, что классическая литература может быть интересной, в ней тоже есть секс и насилие? К тому же, когда ты делаешь что-то легальным, оно перестает быть интересным. Например, в Уругвае легализовали марихуану, и никому она больше на хрен не сдалась. Весь шарм пропал. — Давай теперь о книге. Сборник производит противоречивое впечатление: с одной стороны, ты — его центральный персонаж, не без самодовольства демонстрирующий себя; с другой — он посвящен твоей возлюбленной, эдакой куртаузной прекрасной даме.  - В аннотации я указал, в чем причина этого. Сборник — это именно сборник вещей, которые никак друг с другом не связаны. Несмотря на концептуальность и название, и пролог с эпилогом, которые связаны очень сильно. И в разные периоды работы над книгой акценты сменялись: когда-то мне хотелось сделать акцент на самом себе, отсюда в сборнике материалы и с жестокостью и прочим, что может шокировать. Лиричность — потому, что сборник я делал даже не ради, а из-за тех вещей, которые произошли в июне-июле 2013 года. И я рад, что тут есть такой контраст в языке и стиле. Каждый может в нем найти себе что-то по душе. В нем 63 вещи, и если вам не нравится вся эта ваниль, нытье и романтизм, вы можете прочитать рассказ про садистов. Наверное, этот сборник все-таки и мужской, и женский одновременно. Это очень эмоциональная проза, и я считаю это главным достоинством. Касательно прекрасной дамы. Я ей благодарен за то, что она дала мне эмоции для творчества. И как я заметил, у каждого мужчины в жизни наступает момент, когда появляется некая дама, с которой у него не может естественно все сложиться, по которой он страдает и которую ставит во главу угла. У меня такая есть, у многих моих друзей такая есть. И мы с ними друг друга понимаем. Это как некий код, вроде как рыбак — рыбака. И я надеюсь, такие мужчины тоже найдут в этой книге какую-то аллюзию на свою жизнь. — А был ли у тебя некий собирательный образ читателя твоего сборника, кроме этих «страдающих мужчин»? — Нет, мой сборник, как пишут в аннотациях к различным научным изданиям, «для широкого круга читателей». И я надеюсь, что в нем для себя что-то найдут не только страдающие мужчины. — Твоя первая книга вышла довольно провокационной. Не боишься ли ты ввиду этого заработать себе скандальную репутацию?  - Я люблю провокации. И мне не обязательно получать похвалу о том, как классно я пишу. Если мне кто-то скажет, что я книгой опровергаю все моральные нормы, я сочту это комплиментом. Скандал — это хорошо. Он запоминается. Мы можем каждый день скандалить в восемь вечера на «Первом канале» с Андреем Малаховым, и всем это нравится и набирает хороший рейтинг. И журналисты это понимают. А я как раз журналист. Главное — это резонанс. А будет ли он, зависит во многом, пожалуй, от обстоятельств. А я бы хотел продолжать эту линию скандальной литературы в дальнейшем.  - Помог ли тебе опыт работы в журналистике при написании книги?  - В книге, особенно в части эссе, много вещей, публиковавшихся в различных газетах, с которыми я сотрудничал. В журналистике я отточил свой слог. В любых изданиях очень сложно писать так, как ты хочешь. А даже если пишешь, как хочешь, тебя потом редактируют, и на выходе получится не то. Поэтому отчасти эта книга о том, о чем мне не дали сказать. -  А если каждый человек будет, как ты, выплескивать в публичное пространство все, что у него засело в голове, не кажется ли тебе, что мы потонем в бесконечном количестве бесталанных произведений?  - Ну лично я старался придать своим мыслям какую-то литературную огранку, и в этом, наверное, плюс. А если бы я хотел просто поныть, я завел бы блог. Ну а с другой стороны, в чем суть литературы? Высказать то, что тебя шокировало, что возмутило, что вызвало какой-то отклик. Взять Достоевского. У него есть «Записки из мертвого дома», где он подробненько описал свои десять лет каторги. И это ли не блог? Если переводить в современные понятия, то это чистой воды блог. И суть литературы тогда, стало быть, нытье.  - Представим ситуацию, что книга твоя с треском провалилась. Будешь писать дальше? И есть ли какие-то задумки относительно следующей книги? — У меня такое правило: если я в чем-то проваливаюсь — я пытаюсь доказать обратное. Планы для следующей книги у меня уже есть, в основном это то, что не вошло в первый сборник.  

Источник