Распечатать Акции «Норильского никеля» с начала года уверенно растут. Благодаря урегулированию конфликта «РусАла» и «Интерроса» цена уже достигла более чем 6 тыс. за бумагу. О том, как шел грандиозный переговорный процесс, в эксклюзивном интервью нашему каналу рассказал один из участников спора — Олег Дерипаска. Олег Владимирович, прежде всего хотелось бы поговорить с вами по поводу ГМК «Норильский никель». В конце прошлого года наконец были достигнуты долгожданные договоренности между вами и Владимиром Потаниным. Как вы оцениваете достигнутые договоренности? В первую очередь я хотел бы напомнить, что и «РусАл», и «Норильский никель» — это две крупнейшие частные индустриальные компании, которые работают в Сибири. И мы знаем, что следующие 15-20 лет развития РФ во многом будет определяться теми процессами, которые будут проходить в Сибири. Конечно, для нас очень важно, чтобы тот прогресс, которого мы добились в «Норильском никеле», был конвертирован в развитие компании в сибирском регионе. Мы смогли бы восстановить определенные успехи в производственной, в финансовой части, и, конечно, развитие компании было бы уже напрямую нацелено на развитие производства. А расскажите, пожалуйста, как шел переговорный процесс и как появился Роман Абрамович? Любые переговоры, они проходят нелегко. В конце концов стороны сделали много компромиссных шагов навстречу друг другу. И я опять-таки хочу подчеркнуть, что задача «РусАла» — обеспечить условия, при которых компания могла бы стабильно развиваться следующие пять-семь лет. И мы верим в то, что тот потенциал, который есть у нас в Сибири, и тот спрос, который есть на внешних рынках, можно совместить и добиться финансового успеха и обеспечить тот необходимый доход, который нужен акционерам «РусАла». А все-таки, как появился Роман Абрамович? Он опытный инвестор. Видимо, почувствовал, что есть возможность, что акции компании сильно недооценили, и сделал правильный шаг. А кто его пригласил? Кто его пригласил? Вы знаете, как говорят, Романа Аркадьевича не приглашают, он сам приходит. А он пришел один или вместе с Александром Абрамовым? Я имею в виду Millhouse купил акции только в интересах Абрамовича либо также в интересах Абрамова? Я не готов так подробно это освещать, это все-таки дело инвесторов. Но они, насколько я понимаю, выступают совместно. То есть это два квалифицированных инвестора. С Романом Аркадьевичем работали с момента основания «РусАла». Абрамов создал крупнейшую сталелитейную и горнодобывающую компанию, которая работает на четырех континентах. Так что я рад, что у нас появились такие инвесторы, которые могут квалифицированно поддержать развитие компании. А не считаете ли вы, что выплата предыдущему гендиректору Стржалковскому 100 миллионов долларов является чрезмерно высокой? Я бы не хотел комментировать этот вопрос. А новый гендиректор, господин Потанин, будет получать такую же оплату за свой труд? Все зависит от результатов. За любой труд нужно достойно платить, то есть это аксиома. «Норильский никель» — это пятерка российской компании, и то напряжение, которое возникает, когда ты управляешь компанией, конечно, адекватно должно вознаграждаться. «Норникель» выплатит щедрые дивиденды. Куда «РусАл» направит полученные средства? «Норникель» выплатит те дивиденды, которые позволяют его финансовые результаты. Надо понимать, что «Норникель» в этом году потратит на инвестиции больше, чем выплатит акционерам. Мы — один из акционеров «Норильского никеля», и у нас есть обязательства перед банками. Практически все средства пойдут на погашение наших банковских кредитов. Если мы заговорили про «РусАл», как сейчас складываются отношения с миноритариями, в частности с Виктором Вексельбергом? Мне кажется, неплохо. Мне кажется, вот этот ажиотаж, он уже позади и сейчас есть нормальное сотрудничество. Понимаете, наша проблема — это посткризисный эффект, который до сих пор существует в алюминиевой отрасли. Громадные запасы, накопленные за время, когда наши основные потребители — транспортная, автомобильная, авиационная, строительная, упаковочная промышленность — снизили объемы. Мы не смогли снижать объем, потому что это было, с одной стороны, чревато социальными последствиями, у нас все-таки несколько десятков тысяч человек работают. С другой стороны, это бы отразилось на экономике многих регионов, потому что мы крупнейшие потребители. Если бы мы сократили свои объемы производства, то это отразилось бы на наших потребителях, на наших поставщиках электроэнергии. Кстати, электроэнергия в этом году в России впервые за последние 70 лет дороже, чем та же электроэнергия в Соединенных Штатах. Поэтому мы вынуждены были преодолевать кризис, что называется, не снижая объема, не оптимизируя те производственные мощности, которые нужно было остановить. И это, к сожалению, было практически во всем мире. Вот сегодня мы имеем то, что имеем. Цены до сих пор находятся на уровне примерно 60% от докризисных цен. Происходит мягкое восстановление. Мы не можем жаловаться по поводу спроса в прошлом году. Мировой спрос на алюминий вырос на 6%. И это, наверное, устойчивая тенденция. Мы понимаем, что через 3-4 года спрос восстановится до уровня, при котором складские запасы не будут влиять, оказывать такое психологическое воздействие на рынок и мы увидим настоящие цены на алюминий. Нам нужно набраться терпения. Сегодня в ходе выступления премьера Медведева вы выступили с критикой по поводу процентных ставок в России. Как вы оцениваете кредитно-денежную политику российского Центрального банка? Я хотел бы напомнить, что было проведено исследование, было выбрано 3 наиболее вероятных сценария, было опрошено больше 350-ти экспертов. Во время обсуждения, которое произошло утром, до выступления Дмитрия Анатольевича, мы обсуждали самые критичные факторы. Мы практически единодушно сошлись во мнении, что один из самых важных факторов — это та кредитно-денежная политика, которую проводит Центральный банк. Конечно, мы имеем вопиющую ситуацию. Если Давос сейчас подводит более-менее позитивные итоги развития американской экономики, наметилась стабилизация в еврозоне. Мы видим сохраняющий рост и определенный оптимизм в Азии после появления нового кабинета в Японии. Российский Центральный банк, на мой взгляд, действует, как коновал: он выпустил всю кровь из экономики. Да, мы спасли несколько банков, да у нас более-менее стабильная ситуация в банковской сфере, но рост в IV квартале практически остановлен. Ставки на высоченном уровне. Доступ экономических субъектов к финансовым ресурсам отсутствует. Посмотрите, ни мелкий, ни средний бизнес не имеют доступных ресурсов. Существуют определенные трудности, и Центральный банк прячется за ширмой каких-то общих фраз. Говорит о том, что есть структурные проблемы в экономике, которые невозможно преодолеть. Все центральные банки мира, понимая экономическую ситуацию, создали программу мер, которые бы поддерживали занятость, стабилизировали, ушли от падения, обеспечили возникновение экономического роста. У нас полностью наоборот. Сначала мы, грубо говоря, проели почти 200 миллиардов долларов резервов. Абсолютно ненужная ситуация — зачем мы боролись за курс рубля? Зачем мы создали такую ситуацию, при которой любой заемщик хочет побыстрее вернуть деньги в банк, потому что он не может обеспечить такую доходность, которая бы обеспечила проценты. Мы соответственно сжимаем экономический рост за счет сокращения инвестиций. Причем факты налицо. Они это не замечают. Но факт остается фактом. Если мы не поменяем эту систему, мы не только окажемся без роста, но мы поставим под вопрос стабильность существующей сегодня экономической системы. Это значит, что у нас будут опять вопросы занятости. Это значит, что опять у нас будут сокращения более масштабных инвестиций и отток капитала. Сейчас мы говорим о развитии, когда у всего мира доступны ресурсы. Сейчас мы говорим о развитии в отсутствии этих ресурсов. Беседу провела ведущая ТК «Россия-24″ Наиля Аскер-заде

Источник